Меня позвали в православное общежите.

Если бы не иконы и фото патриарха в комнате, я бы подумала, что это подводная лодка. Здесь ооочень нужны эффективные решения по использованию места. На подлодке лишь нет такого количества женщин.
Яичницу здесь готовят не только на завтрак, как вы, или на ужин, как иногда мои родные, но и на обед, и даже на сладкое.
Перед едой все, включая немку-теолога из Магдебурга, американку-иконописца из Монтаны и многих других, поворачиваются к холодильнику и молятся. Не то чтобы они почитали духов домашнего очага. Над холодильником в красном уголке лик Богоматери и ещё несколько иконок.
Я видела, как девочка с одутловатым лицом, завершив обед, медленно и торжественно крестилась на икону. Моя подруга-резидент же громко и быстро произвела молитву, в которую включились вообще все находящиеся на кухне. Возможно, ей как завхозу можно.
Порой на кухню заходила монашка в чёрном облачении. От волнения девочка с одутловатым лицом уронила запасную скамейку, которая была прочно прикреплена к разделочному столу.
Как в жизни, так и с IT. Все позможные изощрения с WordArt висят равномерно на многих поверхностях. На дверях комнат это два имени и курс насельниц (=жилец. Насельник, насельники. Однокор. - сел'ить.). Среди магнитиков с Троице-Сергиевой Лаврой на намоленном холодильнике висит «Воровать — грех!». Я считаю, любой холодильник становится намоленным, когда его используют 5+ людей, регулярно утоляющих зверский аппетит.
Ему подписывают перед тем, как положить в холодильник. Вы давно лежали в больнице? Там так же, только кефир и прочее хранится не в пакетах, а в плетёных корзиночках, ваш кефирчик не пьют по ночам мужики с туберкулёзом, а пакет не вздувается оттого, что закончился срок годности продукта, который там забыли. Это общага, бро.

Здесь воистину просящий да получит. Никто не откажет в щепотке чая, второй вилке для гостей и сковородке. Разве что сковородка может быть занята.
Чудесное российское, наше, на православной почве. Еду готовят так, чтобы на потом осталось, и можно было прийти и разогреть. Изящные леди в мерцающих платьях дома надевают халаты выше колен на молнии, носки и те_самые пластиковые тапочки. Над лавандовым мылом надо повесить указание на его общественность, иначе его унесёт уборщица. На кухне ведутся и уходят в бесконечность беседы сами в себе.
Только нет последнего номера Эсквайр на столе. Только не о технологиях утепления на мимимитинг здесь говорят, здесь эти валенки прямо носят. (Привет Лёше Барацу.) Те же разговоры, что надо бы на физру сходить раз в семестр. Но только на неё не успевают из-за репетиций церковного хора. Те же непонятные и пикантные слова, обозначающие, как оказывается, название факультета. Меня поразил МИСФАК. (Наверняка. Миссионерский факультет. Ср. светск.: «Я — БИ» = «Я бизнес-информатик».)
На подлодке странно пахнет. Юбки объявляют единственно верной женской формой одежды, что спасёт на после страшного Суда. Здесь готовят в общей микроволновке империалистический попкорн. Они не знают, что в километре от них река. (А как называется? - О, да легко запомнить, она ещё как город называется.) Нефтяной завод за МКАДом для них тоже terra incognita. Филолог рядом вздрагивает от слова «семантика» и угощает сгущёнкой. Постепенно оказывается, лучше ты носи брюки, чем будь смиренной на вид и мегерой на самом деле, как вон та девица со второго этажа...
Ежедневно они преодалевают длинный путь вдоль путей железнодорожных. Зимой они сказочно красивы при всей гнусности околожелезнодорожной жизни. Надеюсь, наши духовники будут этим лишь укрепляться.